Десятилетнее перемирие между османами и народами, населяющими Балканский полуостров, было не таким уж и мирным. Но давалось оно судьбою сербам, болгарам, другим славянским и неславянским народам для того, чтобы подумать и решить: а нужно ли вообще сопротивляться туркам, и, если нужно, то — как?
Похоже, эти вопросы мало интересовали всех, кому грозило турецкое вторжение: так беспечно вели они себя, часто воюя друг с другом, не готовясь активно к борьбе с набиравшим силу восточным соседом.
Используя разногласия между западными и северо-западными соседями, султан Мехмед II, который правил Османской империей с 1451 года, заключил с ними выгодные мирные договоры, согласно которым сербы, например, обязаны были выделять туркам по пятнадцать сотен коней в год. Да что сербы! Византийский император Константин XI платил дань султану в обмен за мир.
Мехмед II миром пользовался умело. Он собрал армию, повел ее на юг Малой Азии, в Киликию (ее еще называли Караманией) — страна богатая и прибрать ее к рукам, пока на Балканах вынужденное затишье, было совсем неплохо. Карамания — это средства для дальнейших завоеваний. Поход прошел удачно. Султан захватил несколько крепостей и с богатой добычей вернулся домой, где ожидали его новые задачи и самая главная из них — город Константинополь. Более тысячи лет стоял он, великолепный и хорошо укрепленный, на перекрестке мировых торговых путей, являясь своего рода воротами мира.
Византийская империя, имела ключ к этим воротам, получала большую прибыль, держала на замке, укрепляла веками крепость-город, не хотела отдавать Константинополь никому, хотя рвались к нему готы и гунны, арабы и славяне, и другие народы.
Султан Мехмед II о Константинополе думал постоянно. И заключил с византийским императором мир. Странное, на первый взгляд, решение.
Вскоре после первого похода на Киликию он вновь собрался идти в Малую Азию, но — другим путем. Он нанял плотников, строителей, кузнецов, прочих мастеровых людей, снабдил их инструментом, привел эту странную для военного человека армию к пристани возле Константинополя с поэтическим названием Пояс Святого Георгия, попросил у императора лодки для переправы. Почему же не дать лодки хорошему человеку, собирающемуся в поход на Киликию?! Тем более что с ним заключен мирный договор!
Строительный десант Мехмеда II высадился на европейском берегу, султан расставил специалистов по местам, дал всем задание (ну совершенно замечательный прораб получился бы из этого башковитого султана!), и сам стал носить камни на то место, где он задумал построить замок. Грекам не понравилась эта идея: зачем под боком огромного города строить замки?! Мехмед с добродушной улыбкой объяснил им, что замок предназначается для купцов, которым наносят большой вред морские разбойники. Действительно, купцам из разных стран много хлопот доставляли… те же киликийские пираты, и затея Мехмеда выглядела вполне мирной и очень нужной торговому люду, в частности и византийскому. Греки поверили султану, с которым, ко всему прочему, у них был мир.
Строительство замка быстро продвигалось и вскоре было закончено. Красивое сооружение радовало глаз и тревожило душу: уж очень напоминал этот замок для купцов добротную крепость: стены высокие, прочные, с бойницами, подходы к воротам хорошо простреливаются, а что там, в подвалах, творится, одному Мехмеду известно.
Заволновались греки
А Мехмед отправил доверенных людей к сербам, потребовал от них 15 сотен коней, необходимых ему якобы для похода на Киликию. Кроме того, он нанял прекрасных корабельщиков, приказал им построить в горах, на лесистых склонах тридцать боевых кораблей. Это удивило даже опытных строителей: зачем вдали от берега в лесу, на холмах, нужны корабли? Перетащить их отсюда к морю было просто невозможно.
Сербы, выполняя договор, пригнали к Мехмеду положенное количество лошадей. В тот же день к кораблям прикрепили паруса, установили пушки на палубах, закрепили под ними бревна-салазки, густо смазали их жиром. Корабельщики получили обещанные деньги, не переставая удивляться: неужели таким образом удастся сдвинуть с места огромные корабли?!
Греки в Константинополе, хоть и предчувствовали опасность, но даже не догадывались, какое большое войско находится в крепости, построенной Мехмедом.
А тот, великолепно спланировав битву, просчитав все нюансы, дал сигнал к атаке. Распахнулись ворота замка, в бой ринулись колонны пехотинцев. Янычары убивали всех, кто встречался им на пути, быстро приближаясь к Константинополю. Византийцы только сейчас поняли, какую совершили ошибку! Первыми за нее заплатили турки, проживавшие в городе: их безжалостно истребили, буквально в несколько минут — наступающие еще не подошли к стенам города.
Янычары, не зная об этом, окружили по плану Мехмеда II город, установили в обозначенных султаном местах огнестрельные пушки, принялись обстреливать крепостную стену в одной точке, где по плану был намечен штурм. Стены Константинополя разбить даже пушкам было очень сложно. Греки вели по Янычарам стрельбу, готовились к атаке. Вдруг увидели они корабли! Будто спустившись с небес, мчались они на большой скорости по суше мимо города, и бортовые пушки вели по Константинополю огонь. Натянутые крепким ветром паруса, злые улыбки пушечных взрывов, легкие, словно отлетающие души, облака дыма после каждого взрыва, и скорость — откуда такая скорость у кораблей, бегущих по суше? — все это так удивило греков, что на несколько минут они забыли о грозной опасности и стояли, удивленные, на стенах без движения. А корабли, не снижая скорости, все плыли мимо города, злым чохом пушек пугая все живое, плыли по суше — опустились на воду, и только теперь, когда все 30 кораблей оказались на волнах моря, греки пришли в себя, продолжили жестокий бой.
Несмотря на эффектное начало штурма, взять Константинополь с ходу туркам не удалось. Византийцы, хотя и немного их оставалось в городе, организовали оборону.
Восемь недель сопротивлялись они, пытаясь хоть на день, хоть на час продлить жизнь себе и своему государству — Византийской империи. Большие пушки крошили час за часом стену. Янычары то и дело ходили в атаки, чтобы держать в постоянном напряжении греков. А их было в великом городе всего пять тысяч человек! Их невозможно было даже расставить вдоль стен, приходилось воинам перебегать с места на место туда, где в данный момент атаковали город враги. Обреченный император, обреченная страна. Обреченный Константинополь. И люди, не желающие биться за жизнь обреченного.
Предатели и падение Константинополя
Среди высшей византийской аристократии нашлись предатели. Предали греков и генуэзские купцы, помогавшие туркам за деньги и за жизнь. В решительный момент сбежал с поля боя командующий пехотой генуэзец Джованни Джустиниани. Струсил? Струсил. Но стоит ли обвинять его в этом. Он работал за деньги — пришелец. Что ему чужая страна?! Что ему обреченный город? Только люди удивительной силы духа в подобной ситуации остаются на своем боевом посту, не теряют человеческого достоинства, не предают. Но таких людей очень мало даже среди полководцев. И нельзя их ни винить, ни наказывать суровым презрением. Нужно страну свою не доводить до такого положения, когда защищать ее — родину! — некому. Это уже не страна, если нет в ней полководцев, если нет в ней патриотов-солдат. Это — географическое место, поле, пусть застроенное великолепными зданиями и сооружениями, а не Родина. Это — Константинополь.
Солдаты
Византийские солдаты не думали об этом. Они честно делали свое дело, носились из одного конца города в другой. Они поддерживали обреченного на смерть больного всем, чем могли, как добрые дети, родные до последнего вздоха, ухаживают за смертельно больным родителем, но они были не просто дети, а воины, готовые отдать жизнь свою за то, чтобы их город, их страна прожила еще хоть мгновение. То были лучшие солдаты Византийской империи за всю ее историю. Они — не предали. И Константинополь под шум орудий и крики янычар еще жил. Но вот пушки разрушили стену, в бой пошли полки турок. И византийские солдаты — их осталось очень мало! — уже не смогли ничем помочь ни столице империи, ни самим себе. Не хватило у них сил на большее. Город пал в 1453 году.
Жители района Галаты вовремя сообразили, что все кончено (видно, готовились к этому заранее!), и принесли султану ключи от города. Султан их район миловал, не дал воинам своим на разграбление, на растерзание. Остальных жителей он не щадил: мужчин всех приказал казнить, детей и женщин подарил победителям.
После взятия Константинополя на Балканах у султана дела пошли куда лучше. Вскоре турки овладели практически всей территорией, которой владела когда-то Византийская империя. Но теперь то была империя Османская, а не Византийская.
